В 2011–2014 гг. я работал в местном экономмаркете. Разумеется, там была страшная текучка, а я сумел задержаться в том числе по причине психологической и физической неистребимости, но речь сейчас не обо мне. Так вот, одним из краткосрочных коллег был мой сверстник Андрюша.
Андрюша был похож на киргиза: обладал явно восточной внешностью. Уборщица магазина постоянно приставала к нему с вопросом:
— Андрюша, ты кореец? Кореец, да?
— Я русский, блядь! — притворно сердился Андрюша. — Не видно, что ль? — спрашивал он и заливался смехом с глубокими, бронхиальными подхрюкиваниями.
— Значит, кореец! — постанавливала уборщица, и этот короткий идиотический диалог прекращался лишь для того, чтобы повториться дословно в следующую трудовую смену моего знакомца.
Вообще, в магазин он пришёл подзаработать на бухло, а так был почасовым певчим в церквях и постоянным — в Губернаторской симфонической капелле. Таким образом, Андрюша пел и пил, конвертировал одно в другое; идеальный, почти алхимический процесс. Иногда мы просили его что-то исполнить в складских помещениях или в кабинете управляющей, и он исполнял. Я не разбираюсь в вокале, но голос был красивый и чистый — однако по окончании он кашлял так, что, казалось, из него вот-вот вылетят лёгкие по кусочкам (он пользовался всеми «радостями» жизни и много курил).
Андрюша никогда не считал финсредства, поэтому у него их никогда и не было. Как-то раз он, получив зарплату, сразу просадил её половину — пять тысяч рублей — за ночь в клубе.
— Тебе там за эти деньги хоть что-нибудь перепало? — спросил я, имея в виду понятно что.
— Не, пробухал, — беспечно махнул рукой Андрюша.
Не знаю, сколько нужно было бухать в провинциальном городе примерно в 2014 году даже в ночном клубе, чтобы потратить пять косых, ну да ладно: я по таким местам никогда ходоком не был и в ценообразовании разбираюсь точно так же, как в пении.
На какое-то Рождество он зашёл в магазин в свой выходной, и я заметил, что во рту у него недостаёт двух зубов. Андрюша пояснил, что «потерял» их во время «выяснения отношений», вручил мне открытую пачку презервативов, купил бутылку пива и ушёл, весело похрюкивая.
У меня в комнате были очень старые обои, мои ровесники. Забегая вперёд, скажу, что, когда таки дошли руки их поменять, мне даже не понадобилось соскребать их со стены. Я просто вставал на стремянку, подцеплял пальцем верх, тянул на себя — и лист падал на пол целиком. Ну а пока этого не произошло, я в лености своей захотел чем-то прикрыть выцветшее убожество, выпросил в местном кинотеатре кучу плакатов к тогдашним и будущим новинкам проката и обклеил ими фактически всё помещение, кроме нижних тридцати-пятидесяти сантиметров. Помню только плакат «13 часов: тайные солдаты Бенгази», потому что он висел напротив моего ложа и был первым, что я видел каждое утро.
Потом я снял плакаты и предложил их Андрюше, и он пообещал вскорости забрать. Зная его, установил ему срок: до понедельника. Иначе, сказал я, отнесу на помойку. Разумеется, Андрюша их не забрал. Но и я плакаты до помойки не донёс — в хулиганстве своём положил их на машины в окрестных дворах, верх некоторых автомобилей закрыл ими полностью. Когда Андрюша очнулся, он решил побухтеть, но я напомнил ему об условии, которое он принял и сам же нарушил.
— Ну и хуй с тобой, — беззлобно сказал Андрюша.
— А где ж ему ещё быть, — делано удивился я, и на этом конфликтик был исчерпан.
Как-то раз ко мне в «ВК» постучался некто Сама Мерзость с суперзлодеем Мерзостью на аватарке.
— Андрюша? — спросил я.
— Да, — ответил Сама Мерзость.
Андрюша обладал заниженной самооценкой и любил кино- и просто комиксы DC... хотя в качестве своей персонификации почему-то выбрал персонажа Marvel.
Однажды я шёл домой с учёбы, и тут мне позвонил Андрюша с предложением прогуляться. (Кстати, думаю, никто не удивится, что фотографий героя я не приложу, пусть они у меня и есть. Приложу случайные сделанные в магазине, чтобы хоть было на что посмотреть, проникнуться духом «эпохи» и места.) Я подошёл и увидел, что компанию приятелю составляет некий импозантно-распиздяйский юноша в шляпе. Не помню, как его зовут, пусть будет Миша. Я немедля отобрал у Миши шляпу и сок, который он купил на запивон для обязательных алкогольных возлияний, и мы принялись шататься по местным дворам. В одном из них Андрюша в расстёгнутой на мартовском ветру куртке встал посреди огромной лужи, достал из кармана бутылку водки, задрал голову в тусклые небеса и припал к ней так жадно, что пошатнулся и рухнул в подёрнутую тонким льдом слякоть.
Грязные штаны Андрюшу расстроили гораздо сильнее, чем пораненная рука. Но куда горестнее и того и другого он оплакивал драгоценный напиток. Тем не менее вернуть его было нельзя, а почистить штаны было можно.
— Пойдём мыться, — утвердил Андрюша, и уже через пару минут все трое оказались у входа в закусочную «Пчёлка». Мы с Мишей остались ждать снаружи, а Андрюша зашёл туда как к себе домой. По-видимому, он был там настолько частым гостем, что мог позволить себе по-свойски завалиться туда почистить пёрышки.
Время шло, а Андрюша не выходил. Я растолкал полувялого Мишу, и мы зашли внутрь заведения.
— А где господин?.. — начал было я, собираясь назвать пропавшего по имени.
— Господин в сортире, — перебила меня трактирщица.
Мы вытащили господина из сортира, где он благополучно спал, и Михаил сел вместе с ним в маршрутку, что увезла их обоих в неведомые дали.
Пару месяцев спустя я узнал, что дали не такие уж неведомые и не такие уж и дали: Андрюша пригласил меня к себе в гости. Он встретил меня на остановке и повёл в ближайший магазин, где купил себе, естественно, водки, а мне газировки. По пути кивнул на какого-то беззубого мужика, торговавшего яйцами с пола, и сообщил, что это его дядя. Оказавшись дома, Андрюша вскорости накидался. Мы включили Бетховена на компьютере и стали играть в шахматы. У меня есть какой-то самый простой, но всё-таки разряд по ним, плюс я был трезв, так что захмелевшего Андрюшу начал обыгрывать без особого труда. Ему это не понравилось, и он смахнул фигуры с доски, а пока мы ползали по полу под самую попсовую, пятую симфонию, собирая их, предложил отправиться «по бабам».
— Тебе бы поспать, — сказал я.
— В гробу посплю, — сказал Андрюша и начал набирать непонятным бабам, а когда по нескольким номерам трубку не взяли, сердито сказал что-то вроде «когда не надо, сами названивают, а когда надо, хер их выцепишь».
Расстроенный Андрюша пошёл в туалет, а в это время в комнату заглянула его сестра.
— Беги, — шепнула она, глядя на меня бесконечно уставшими глазами.
Я был того же мнения, но решил уйти: прилично, с прощанием. Зря...
Выйдя из уборной, Андрюша позвал меня гулять. А бабы, мол, приложатся в процессе. Я сказал, что пойду домой, и слинял от него посреди улицы у поворота к остановке, пока он пытался связаться с очередной фифёлкой.
— Ты куда вчера ушёл, мудило? — написал мне с утра протрезвевший Андрюша.
Я популярно объяснил ему, кто из нас двоих «мудило», и так исчерпался и этот конфликтик.
Как и, наверное, любой оболтус, он увлекался далекоидущими и не соответствующими реальным возможностям мечтателя идеями. Например, рассказывал мне, что начнёт торговать акциями-хуякциями, станет богачом и больше вообще работать не будет. А покуда этого не произошло, работать всё-таки приходилось. Учитывая его тогдашний образ жизни, даже не знаю, что с ним сейчас... но предпочитаю наивно фантазировать, что акции-хуякции он таки купил, озолотился на них и изредка голосит где-нибудь на церковных службах — из любви к искусству.
P. S. В куртке и с рюкзаком со второй и четвёртой фоток я хожу до сих пор... да и рубашка с галстуком на месте.